Ребе Цви Хирш пришёл за советом к своему ребе, Менахему Мендлю из Риманова, ибо с Хиршем во время молитвы стали случаться странные вещи. — Лишь начну моление, — рассказывал он, — как перед глазами вспыхивают огненные буквы, слова и целые предложения. Они меня отвлекают. Совсем не получается сосредоточиться на молитве. — То, что ты видишь, — сказал ребе, — суть сокровенные кавванот (благочестивые намерения, на которых сосредоточивается хасид во время молитв и ритуалов) нашего святого учителя, рабби Ицхака Лурии. Тебе открываются глубочайшие тайны, скрытые за словами молитв. Многие готовы всё отдать за такой дар, а ты жалуешься. — Но, ребе, — возразил Цви Хирш, — всё это хорошо и прекрасно, и я не испытываю по отношению к Ари ничего, кроме любви и восхищения, но мне хотелось бы сосредоточиться на обычном, самом простом смысле молитвы. Ребе Менахем Мендль закрыл глаза и на несколько секунд погрузился в молчание. — То, к чему ты стремишься, — произнёс он едва слышно, — большая редкость. Лишь один человек в каждом поколении может добиться того, о чём ты просишь. Узнать величайшие секреты молитвы, овладеть кавванот, а затем отбросить их и молиться как дитя — охо-хо! — тот, кто это сумеет, познает саму Истину!
